Зара Муртазалиева: Жить с ярлыком "террористка" сложно

В начале сентября из исправительной колонии в Мордовии вышла на свободу Зара Муртазалиева. В 2004 году 20-летнюю чеченку, работавшую тогда в Москве страховым агентом, признали виновной в подготовке теракта в торговом центре "Охотный ряд" и осудили на 8,5 лет лишения свободы. Правозащитные организации "Гражданское содействие" и "Мемориал" считают Муртазалиеву политической заключенной, называя процесс по ее делу сфабрикованным.

Первые полторы недели после освобождения Муртазалиева провела в Москве, а 13 сентября отправилась на родину в Чечню. В интервью DWона рассказала о том, что было для нее самым трудным в период заключения, а также о том, как она собирается добиваться своей реабилитации.

DW: Будете ли вы предпринимать попытки доказать, что вы не виновны в преступлении, за которое отбыли наказание?

Зара Муртазалиева: Я все эти годы не переставала бороться и доказывать, что все это неправда. Мы подали иск в Европейский суд по правам человека. Я получила сообщение о том, что мое дело рассматривается. Ждем решения суда. Мне помогают адвокаты, правозащитница Зоя Светова, люди из комитета "Гражданское содействие", из общества "Мемориал". Я немного приду в себя, отдышусь и снова начну писать, обращаться в различные инстанции. Ведь жить с ярлыком "террористка" очень сложно. Меня не примут никуда на работу, у меня будет масса проблем.

- Почему вы после освобождения из колонии сразу поехали в Москву?

- Во-первых, потому что у меня дорога домой лежит через этот город. Во-вторых, здесь у меня много друзей, близких, которые меня ждали. Москва изменилась сильно. После выхода на свободу мне приходится заново знакомиться с жизнью, учиться общению, передвижению по оживленным улицам, мне непонятен язык молодежи.

- Почему вы решили не остаться в Москве, а вернуться в Чечню? Чем вы будете там заниматься?

- У меня очень большая семья в Чеченской республике. Это моя родина. Я должна сходить на могилы тех, кого уже нет в живых, встретиться с родными и близкими. Я собираюсь пойти учиться, а потом работать. Мне хочется заняться журналистикой.

- Чего вам больше всего не хватало в колонии?

- Хотя бы на минуту остаться наедине с собой, побыть в тишине. Там постоянно находишься с другими людьми, ведется круглосуточное видеонаблюдение, камеры стоят фактически везде. На тебя давит то, что за тобой 24 часа в сутки наблюдают.

Конечно же, мне не хватало моих родных, близких, душевной теплоты. Я постоянно была в напряженном состоянии. В колонии все время ожидаешь чего-то плохого. С волками жить - по-волчьи выть.

- К вам было особое отношение?

- Как только я прибыла в колонию, меня поставили на учет, как склонную к побегу. Первые год и три месяца я ходила отмечаться каждые два часа. Постоянно были упреки в мой адрес, применялось физическое насилие. Нам, девушкам-чеченкам, постоянно напоминали, что у нас нет никаких прав. А с меня был особый спрос - мне при любой возможности напоминали, что я террористка.

Пройти через все это мне помогло осознание того, что за забором колонии меня ждут, что за меня борются такие люди, как Светлана Ганнушкина из комитета "Гражданское содействие", сотрудники "Мемориала" и "Союза солидарности с политзаключенными". Я получала письма и телеграммы со словами поддержки из России, Германии, США, Франции, Италии. Люди писали, что следят за моей судьбой. Меня просили держаться. Естественно, у меня не было права сдаваться.